Южный Урал, № 6 - Елена Хоринская

Нога ныла, но Леонид старался не думать о ней.

— На старт вызывается пловец Вандервельде, Италия! — провозгласил судья.

В зале сразу же вспыхнули возмущенные крики и свист. Кейс Вандервельде был одним из лучших голландских пловцов и еще недавно защищал спортивную честь Голландии на международных соревнованиях в Италии. Там Вандервельде приглянулся, итальянским спортивным воротилам, и они решили «купить» голландского пловца.

Итальянцы даже не стали спрашивать согласия самого Кейса Вандервельде. Они знали, что Вандервельде законтрактован на 5 лет господином Якобом Кудамом, владельцем бассейна «Этуаль», хозяином голландского спорта. И они обратились прямо к старику. Якоб Кудам «заплатил» за пловца Вандервельде 10 000 гульденов и охотно перепродал его Италии за 14 000 гульденов.

И вот теперь один из лучших голландских пловцов, Кейс Вандервельде, выступал против Голландии за Италию.

— Долой! Позор! — кричали болельщики.

Вандервельде встал слева от Леонида, на вторую тумбочку. Это был загорелый коренастый здоровяк. Мускулы плеч были у него так сильно развиты, что, казалось, пригибали его к земле.

«Все равно обгоню!» — опять подумал Леонид.

Он на секунду представил себе, как в Риме, Милане или Ватикане наглые фашистские молодцы в коричневых рубахах, уверенные в победе их «купленного» чемпиона, провожали Вандервельде в Голландию. Кого-кого, а Вандервельде он обязательно должен победить!

Леонид чувствовал, как в нем просыпается та «спортивная» злость, которая всегда появляется у хороших спортсменов на соревнованиях. Эта «спортивная» злость охватывала Леонида и на состязаниях в своей стране, но там, хоть и обидно было иногда проигрывать, но все-таки не так неприятно. Проигрывал-то своим товарищам! А тут надо быть первым. Только первым!

Когда все пловцы выстроились на старте, Леонид стал напряженно прислушиваться. Борьба пойдет за каждую десятую долю секунды. Очень важно хорошо взять старт, не «задержаться» на тумбе. Иван Сергеевич предупредил своих пловцов — сигнал в воду в Голландии дается не так, как в СССР. У нас пловцы бросаются в бассейн по взмаху флажка стартера, и Леонид привык к этому сигналу. А здесь старт дается выстрелом из пистолета. Непривычный сигнал мог сильно подвести.

«Внимание», — сказал сам себе Леонид. Он крепко сжал пальцами ног передний край стартовой тумбочки и приготовился к прыжку.

Выстрел!

Леонид мгновенно развернулся, как туго скрученная спираль, и скрылся под водой. Одновременно прыгнули в воду и пять его соперников. И так же, почти одновременно, все они вынырнули. Казалось, над водой полетели шесть быстрокрылых бабочек. Эффектен и стремителен этот могучий стиль плавания. Пловцы по пояс выскакивали из воды и быстро мчались вперед. Сперва все шли голова в голову, и только наиболее опытные болельщики могли оценить силу и красоту движений русского пловца, их абсолютную слаженность и ритмичность.

Гребки Кочетова следовали один за другим, с безукоризненно точными интервалами, и каждый мощный гребок продвигал пловца ровно на 2,5 метра ближе к финишу.

К повороту все пришли почти вровень, но все-таки руки Кочетова на какую-то мельчайшую долю секунды раньше других коснулись стенки бассейна. Тело пловца быстро свернулось в упругий комок, сильный толчок ногами — и Кочетов уже плывет обратно. Поворот был проделан так стремительно и изящно, что весь бассейн ахнул.

Во время второй 50-метровки все зрители, даже те из них, кто мало разбирался в плавании, вскочили на ноги, пристально следя за движениями русского пловца. Преимущество его уже ясно обозначилось.

Баттерфляй — самый тяжелый способ плавания. Он требует, кроме отличного владения сложной техникой, огромной мускульной силы.

Еще не так давно считалось, что больше 100 метров проплыть баттерфляем вообще невозможно: этого напряжения не выдержит ни одно человеческое сердце.

И хотя сейчас пловцы плыли баттерфляем 200 метров, но уже после первой 50-метровки темп американца и шведа заметно снизился. Они уже не порхали над водой легко и изящно, а тяжело скакали, с трудом выбрасывая руки из воды.

Только Кочетов плыл все так же стремительно и, казалось, вовсе не чувствовал напряжения. Гулкие удары его сердца отдавались в висках, в руках, в каждой клеточке его большого тела. Но он не сдавал темпа. Он знал: ему под силу такая быстрота. Он мог быстро плыть баттерфляем и 200 и 400 и даже 500 метров. Вот когда пригодились ему его упорные тренировки.

Кочетов любил повторять: для того чтобы три-четыре раза в год быстро проплыть на соревнованиях 200 метров, пловец должен регулярно каждый день проплывать 3000 метров. Только тогда он всегда будет в форме.

«Километры делают чемпиона», — говорил Иван Сергеевич, и Кочетов твердо усвоил слова своего учителя. Он тренировался регулярно и каждое утро проплывал свою порцию — 3000 метров, не считая упражнений, разминок и отработки отдельных движений.

После второго поворота Леонид уже значительно опередил всех противников. Темп русского богатыря оказался им явно не под силу. Рты их были широко раскрыты и судорожно глотали воздух, на шее пловцов образовались кружевные воротники из воды и пены, руки двигались не так стремительно и не так чисто, как прежде, — они поднимали тучи брызг.

А Кочетов все так же неутомимо летел вперед. Постепенно все сорок прожекторов сползли со всех дорожек и сосредоточили свой свет на Кочетове. Судья чуть не бежал по бортику бассейна, стремясь не отстать от пловца, контролировать каждое его движение.

Зрители непрерывно кричали. Кричали так, как не кричат даже болельщики футбола, когда нападающий прорывается с мячом к открытым воротам противника. Сплошной рев висел над бассейном.

Казалось, сердца болельщиков выскакивали из груди, как выскакивало из воды тело пловца. Какой-то чопорный старичок, затянутый в строгий черный фрак, забыв все на свете, азартно хлопал сидящую впереди декольтированную даму по спине. Дама вздрагивала от каждого прикосновения его руки, но не оборачивалась: все ее внимание было приковано к пловцу.

Наиболее честные, здравомыслящие болельщики и прежде понимали, что мировой рекорд Кочетова — не выдумка большевиков. Но такого не ожидали даже они. Это было чудо! Пловец летел над водой!

Одна мысль владела всеми. Она радовала зрителей первых рядов и тревожила «галерку». Сдаст, не выдержит! Не может выдержать человек такого темпа!

Но когда кончилась третья 50-метровка и Кочетов, совершив последний поворот, стремительно помчался к старту, который стал теперь финишем, — все поняли: темпа он не сдаст. Наоборот, казалось, неутомимый пловец не только не устает, но все больше входит во вкус борьбы. Он уже на много метров обошел всех противников, растянувшихся длинной цепочкой, которую замыкал вконец измотавшийся швед.

Кочетов бурно финишировал первым. Разом щелкнули десятки секундомеров — 2 минуты 30,4 секунды!

И, только закончив дистанцию, Кочетов снова почувствовал боль в ноге. Из-за этой больной ноги он показал время на 0,6 секунды хуже, чем в Москве, и все-таки на 0,8 секунды лучше официального мирового рекорда.

Финишировавший вторым поляк отстал от Кочетова на целых 2 секунды! А пришедшие последними голландец и швед — почти на 5 секунд. Такой огромной разницы между первым и вторым местом почти никогда не бывало на международных состязаниях, где собирались лучшие пловцы мира. Было ясно: Кочетов — пловец сверхкласса.

— Ко-тше-тофф! Ко-тше-тофф! — гремели трибуны.

Леонид сел на стартовую тумбочку. Нога снова заныла. Незаметно для зрителей он растирал больную коленку и ждал решения судей. Сейчас они объявят его победителем, и на мачту взовьется красный флаг советской страны.

Но судьи почему-то не торопились.

Леонид видел, как в первом ряду, нервно скомкав газету, встал высокий молодой человек в белом спортивном костюме, с идеально ровным, как у манекена, пробором на голове и самоуверенным нагловатым лицом — чемпион Голландии, мировой рекордсмен, господин Ванвейн. Он быстро прошел к судьям и стал что-то с жаром доказывать им.

Судьи удалились на совещание.

Прошло три минуты — судьи не показывались.

Прошло пять минут — судьи все еще не показывались.

«Галерка» негодующе ревела. Первые ряды настороженно молчали. Леонид удивленно посмотрел на Ивана Сергеевича. Тот чуть-чуть поднял ладонь и медленно опустил ее на столик. Это означало — спокойно!

Ну, что ж, спокойно, так спокойно! Леонид поднял глаза на «галерку». Какой-то рабочий парень-спортсмен в черной шерстяной фуфайке сложил обе ладони, будто в крепком рукопожатии, и, тряся ими над головой, громко кричал: «Москау, Москау!». Леонид улыбнулся, тоже сложил руки вместе и потряс ими над головой. Приятно, что и здесь, в чужой стране, у него есть друзья! Взгляд его скользнул по первым рядам. С какой ненавистью смотрели на него эти холеные господа! А какой-то седой старик с высокой шляпой в руке, встретившись с Леонидом глазами, даже презрительно отвернулся. Да, здесь не только друзья, здесь и враги. Чтобы не видеть этих откормленных наглых лиц, Леонид перевел глаза на воду.